Катынь - Вайда - капитализм

http://szhaman.livejournal.com/406724.html

Маленький милый штрих - этот немецкий[sic!] плакат висел по всей оккупированной фашистами Европе....

 

Хотел написать и про фильм, и про Вайду, много чего - а потом смотрю все уже написано в Le Monde Diplomatique, что я хотел сказать по этому поводу...

"В те времена, когда этому благоволили власти, Вайда был марксистом, свято убеждённым, что мир состоит не из народов и не из религий, а лишь из классов ('Земля обетованная'). Когда стало похоже на то, что изменится система, Вайда, будучи и так уже любимчиком тогдашних властей, которому ничего не угрожало, начал играть в оппозиционера, чтобы получше устроиться на случай возможного 'перелома' ('Человек из железа'). Когда капитализм в Польше реставрировали, Вайда полностью обратился в новую веру и утверждал, что 'Земля обетованная', ранее воспринимавшаяся как наиболее марксистский фильм за всю историю польского кино, всё-таки интерпретировалась ошибочно. 

В сущности, она представляет собой похвалу капитализму как системе, которая позволяет свободно обогащаться ловкачам и позволяет эффективно решать проблемы (например, стрелять в рабочих, которые не позволяют обогащаться достаточно быстро). Теперь пришло время Катыни: надо показать, что система, баловнем которой был сам Вайда, в действительности была хуже фашизма. Поскольку этого желает теперешняя власть. Для исполнения всех мечтаний братьев Качиньских в этом фильме не хватает только деморализованного гомосека-коммуниста, насилующего среди нив невинных польских мальчиков.

Если власть в Польше возьмут когда-нибудь маоисты, то Вайда будет тем отличником, который первым вскочит из-за парты с криком: 'Я, я! Я первым экранизирую Маленькую красную книжечку!', а в интервью будет подчеркивать, что 'Катынь' - это на самом деле похвала коммунизму как системе, умеющей справляться с самыми закоренелыми и бесполыми врагами, которые не сопротивлялись, даже когда их вели на бойню."

"Вайда ставит знак равенства и проводит параллели между захватчиками. Немцы арестовывают профессоров Ягеллонского университета, а русские - представляющих элиту общества польских офицеров (именно так: немцы и русские, а, может даже 'швабы' и 'русачки'). Мир состоит из народов, а классовых и идеологических конфликтов, которые для каждого здравомыслящего человека лежат у истоков Второй мировой войны, не существует. Худшая форма реакции, фашизм это то же самое, что и коммунизм, а приход русаков - это лишь замена оккупанта. 

То, что нацисты хотели поляков вместе с остальными славянами уничтожить, а Советы только изменить общественный строй, ускользает от внимания Вайды. Если бы этот 'советский' оккупант не пришел, нас бы тут не было. Вайда же не видит морального различия в том, что Третий рейх шел убивать 'недочеловеков', а солдаты Красной Армии (независимо от того, как поступал сам Сталин) шли с верой в то, что никто не может быть недочеловеком, и за эту веру, за то, чтобы уже ни к кому и никогда не относились как к недочеловеку, они принесли самую большую в годы Второй мировой войны жертву – жертву собственными жизнями.

Вайда, по сути, разделяет то элитарное презрение, которое сделало возможным для нацистов сформировать идеологический конструкт Untermenschen. С нескрываемым отвращением демонстрирует он послевоенное продвижение в обществе служанки, которая из-за коммунячьей ереси забыла, где ее Богом предназначенное место: подавать к столу генеральше. Солдат Красной Армии он показывает недотепами, а демонстрирует это с точки зрения кривящей лицо перед нашествием русского варварства интеллигентской 'элиты'

Польские коммунисты это все без исключения лишенные морального стержня коллаборационисты, - ведь поляки, само собой, не отличались друг от друга по взглядам, они отличались только от других народов. Польских коммунистов, согласно Вайде, так на самом деле вроде никогда и не было. Ни один из них не верит ни в устанавливаемую политическую систему, ни в теорию Маркса. Они прибиваются к иноземному захватчику потому, что лишены духовной силы, которая отличает здоровые католические национальные элиты, воплощенные в Стэнке, Челецкой, Осташевской, Жмиевском и архипрекрасном Малашиньском. Коммунисты,безусловно, намного уступают им в красоте. Чем, кроме объекта, такой образ мышления отличается от антисемитизма? 

'Катынь' вписывается в большой пропагандистский проект польских правых: сформировать комплексное, насыщенное идеологией представление о Второй Речи Посполитой как лишенной внутренних антагонизмов стране национального счастья, позже - жертвы 'красных', которые ее разграбили, похоронив национал-католическую систему ценностей благородных довоенных элит. В сентябре у нас была возможность посмотреть на канале TVP телевизионный спектакль 'Первое сентября' режиссера Кшиштофа Ланга, а также кинохалтуру Михала Квечиньского - одновременно продюсера 'Катыни' - под названием 'Завтра мы пойдем в кино'. 

Согласно этому видению, довоенная Польша состояла, собственно, только из элит, живших в красивых домах и огромных квартирах, полных антиквариата. Только откуда же горничные, которые смахивают с этого антиквариата пыль? Тот факт, что это был один из худших периодов в жизни страны, что тогдашние элиты составляли только крошечную частичку общества и могли позволить себе красивые дома лишь благодаря крайне несправедливым отношениям собственности, и что - как когда-то сказал Куля - вся страна из-за этих элит пала жертвой жуткой эксплуатации, главным образом, иностранным капиталом, - всё это при такой точке зрения полностью вытесняется и окружается молчанием. Внутренних этнических и религиозных конфликтов не существует так же, как и классовых. В Катыни все 'наши' - католики, перебирают четки и бормочут молитвы. Нет ни одного даже на половину еврея или православного - и это в такой многокультурной стране, какой была тогда Польша!" перевод old_fox